– Ну ладно Сиона, – бурчала Дина. – Ей четырнадцать. Но Джаю – тринадцать! А Бичу вообще двенадцать!

– Кстати, – прищурилась Йора. – А из него вырастет высокий и крепкий парень!

– Внимание! – Гантанас поднялся со своего места, обернулся, нашел взглядом Гаоту, словно успокоился и продолжил. – Сейчас состоится короткая игра, для которой наши друзья с помощью наставника Юайса доставили эти чудесные светильники. Игра будет в два раза короче обычной. Вот эти часы отмерят нам ее половину. Я уже объяснил вам правила, опоздавшие смогут расспросить о них тех, кто пришел вовремя, но сначала я должен сказать вам несколько слов. Мы все здесь собрались не просто так. Я знаю, что среди вас ходит немало слухов, мол из нас собираются подготовить ужасных колдунов, кое-кто даже использует странное сочетание – боевых магов, но все вовсе не так. Мы хотим, чтобы вы – те, из которых и в самом деле можно сделать и боевых магов, и ужасных колдунов и много еще кого – просто остались теми, кого мы успели узнать и полюбить. Просто хорошими, умными и понимающими людьми. И это совсем непросто, чтобы вы об этом ни думали. И непросто не только потому, что вам предстоит за те несколько лет, что, надеюсь, мы проведем в этих стенах, освоить огромное количество наук и умений. Но и потому, что в Ардане очень непросто быть хорошими, умными и понимающими людьми. Кстати, плохими, глупыми и бестолковыми тоже быть очень сложно. Поверьте на слово, пусть это и не про вас. Главное в том, что вы должны уметь защитить себя и других. Иначе, от того, что вы хорошие, умные и понимающие не будет никакого толку, да и продлится это ваше бытование в таком качестве недолго. И вот как раз одним из таких способов – научить вас кое-чему – и будет эта игра. Гран, начинайте.

Гантанас перевернул часы, Гран подбросил вверх сразу оба мяча, тут же дунул в рожок Скриба и поспешил удалиться прочь с площадки, пока мячи последнее мгновение парили под сводами среднего зала словно к трем сверкающим светильникам добавились два потухших. Игра началась.

Еще до того, как Гаота полностью погрузилась в происходящее, она поняла, что обе команды явно провели не один час на этом поле, отрабатывая взаимодействие друг с другом, но прошло одно мгновение, другое – и она забыла о том, где она и что она делает. Все десять игроков двигались по полю так, словно танцевали по только им видимым линиям. Мячи то взлетали над полем одновременно, то по одному, то сталкивались друг с другом и порой сразу несколько событий уменьшались в одну или две секунды. Уже через минуту Гаота уяснила, в чем заключаются два главных отличия из трех от обычной игры, в которой и ей самой приходилось принимать участие, если, конечно, не вспоминать о том, что и корзин стало шесть, и мячей два. Грану не приходилось дудеть в рожок Скриба, если кто-то хватался за мяч и держал его, стоя на игровом поле. Мячи сами не позволяли этого. Всякое нарушение в обращении с ними заставляло их вспыхивать ярким пламенем, и хотя ожогов от этого пламени явно не случалось, боль игроки уж точно испытывали. Во всяком случае, тот же Джай вскрикивал довольно громко, хотя услышать его крик в гуле и гомоне, наполнивших средний зал, было непросто, но зато громко заорал Флич, который, сидя на скамье, не отбил вылетевший из игрового поля мяч, а попытался поймать его. Вторым серьезным изменением правил было то, что попасть в корзину мячом было недостаточно. Мяч нужно было задержать в корзине на секунду, именно тогда над ней расцветал цветок радужных искр, и Скриб неторопливо отправлял в одну из корзин круглую раковину. Попадание в среднюю корзину вынуждало Скриба отметить его сразу двумя раковинами, но сделать такое попадание в первые минуты игры удалось только Юайсу, да и то он забросил мяч в нее снизу. Гаоте даже показалось, что высокие корзины словно были накрыты крышками, которые, впрочем, оставались невидимыми. Но даже и это меркло перед тем, что на площадке царило не только торжество молодости, быстроты, гибкости и силы, но и тем, что все это сочеталось со стремительным колдовством! Игроки не просто отбивали мячи, стараясь держать их в воздухе и направлять к забивающим, которые подбегали к чужим корзинам, они колдовали на них! Сбивали с пути, когда они перелетали от одного игрока противника к другому, прикрывали чем-то невидимым собственные корзины, заставляли мячи выскакивать из них до истечения победной секунды или наоборот, задерживали мячи в них, если корзины были чужими. Не то чтобы они все владели разными приемами колдовства, нет. Но если Юайс, Роут, Скин, Деора, Капалла, Крайса и Пайсина просто могли изменить полет мяча, выставив перед собой ладонь и направив в него воздушный удар, то Джай орудовал какими-то мглистыми хлыстами, что вырастали у него из рук, Бич при каждом прикосновении к мячу лепил из воздуха его двойника, который лопался потом в чужих руках с издевательским смешком, а Сиона вовсе представляла собой маленький вихрь непогоды, из которого то вылетали хлопья снега, то струи воды, то сверкала молния. Она и закончила игру. Несмотря на то, что раковин в корзине, которая принадлежала команде Юайса, было в два раза больше, именно Сиона прихватила снежным шквалом и приморозью один из мячей наполовину погруженным в корзину команды Юайса. Осталось только дождаться, когда, кажется, самая быстрая на площадке, Пайсина взлетит на четыре локтя над игровым полем, перехватит брошенный Джаем мяч и отправит его во вторую корзину. Сиона тут же разморозила первый, прихватила сразу две корзины, и два огненных цветка обозначили победный конец игры для команды девушек. Светясь от радости, Сиона сожгла молнией верхнюю корзину, которую так и не удалось распечатать ее команде, но все игроки уже бросились к лежащей на каменных плитах Капалле.

– Раздери меня демон! – слетела с циновок Дина. – Джай прихватил ее за ногу! Но как он это сделал? Он не мог ее достать рукой!

– Достал чем-то другим, – выдохнула Гаота.

– Все в порядке, – морщась от боли и потирая затылок, пыталась подняться с камня Капалла, но Гаота уже была тут как тут.

– Сейчас, – отстранив прочих доброжелателей, она положила ладони на виски конюшенной и закрыла глаза. – Пара минут, и все пройдет. Отец мне говорил, что с головой шутить нельзя. Даже если в драке ударят в подбородок или в висок, потом может аукнуться.

С ней и в самом деле было все в порядке, но удар оказался сильным, и избавить прекрасную Капаллу от тяжкой головной боли на ближайшую неделю Гаота смогла без большого труда.

– И в самом деле, как корова языком боль слизнула, – вскоре услышала Гаота благодарный голос Капаллы.

– Корова, – мерзко хихикнула где-то за спиной Фаола.

– Я же тебе говорила, – отозвался голос Пайсины, – это не девчонка, а золото. И никакая она не корова. Она стройная и очень красивая. Далеко ей до…

– До меня, – пробурчал где-то рядом толстяк Брок.

– Прошу всех занять свои места! – раздался голос Гантанаса. – Надеюсь, эта досадная неувязка исчерпана!

Гаота открыла глаза. Пайсина взяла ее ладони и сначала поцеловала их, а потом обняла и саму Гаоту и расцеловала ее в щеки, и в это мгновение словно прорвалась какая-то плотина внутри у нее, и Гаота заплакала.

– Ты что? – прижала ее к себе Пайсина. – Что ты?